Захлопнув за собой дверь и закрыв ее на три запора, которые выдержали бы даже удар тарана, она принялась за работу. Драгоценности сняты с шеи, головы, ушей, пальцев и небрежно брошены. Длинное платье откинуто в сторону. И вот наконец Лойз стоит перед зеркальным щитом, слишком возбужденная, чтобы чувствовать холод, идущий от каменных стен; расплетенные волосы тяжело лежат у нее на плечах, опускаются до обнаженных бедер.

Прядь за прядью безжалостно отрезала она их ножницами, длинные локоны падали на пол. Вначале быстро, затем медленно и осторожно, пока голова не приобрела такую форму, что можно носить шлем. Те хитрости, которые Лойз презирала в изложении Бетрис, теперь пригодились. Она осторожно натерла брови и ресницы смесью сажи. Занятая этим делом, она почти не смотрела в зеркало. И вот, немного отступив, критически осмотрела свое отражение, слегка удивленная увиденным.

Настроение ее поднялось, она была почти уверена, что сможет незаметной пройти через большой зал, и даже сам Фальк не узнает ее. Девушка подбежала к кровати и начала надевать подготовленную одежду. Одевшись и застегнув оружейный пояс, она потянулась за седельными сумками. Но рука ее двигалась медленно. Почему ей вдруг так не хочется покидать Верлейн? Она выдержала брачные церемонии, скрывая свою цель. И знает, что пир — лучшее время для осуществления ее замысла. Лойз сомневалась, чтобы хоть один из часовых в замке или вне его соблюдал бы сегодня бдительность. К тому же она знала потайной ход.

Но что-то удерживало ее; она ждала, теряя драгоценное время. Испытывая сильнейшее желание вернуться на нависающий над залом балкон, она бессознательно двинулась к двери.

Что сказала служанка? Кто-то приближается на крыльях бури, правильно используй эту возможность, Лойз Верлейнская! Что ж, вот ее возможность, и она готова использовать ее со всем умом и хитростью, которые развила у нее жизнь в доме Фалька.

Но двинулась она не к потайным ходам, о которых Фальк и его люди ничего не знали, а к двери. И пока она боролась с этим безрассудным желанием, руки ее как бы сами собой открывали запоры, и вот она уже в зале, каблуки ее сапог стучат по ступеням лестницы, ведущей к балкону.

Точно так же, как огонь в очаге не согревал верх зала, шум снизу доходил сюда приглушенно, трудно было различить отдельные слова. Мужчины пили и ели, скоро они начнут думать о развлечениях. Лойз вздрогнула, но осталась на балконе. Взгляд ее не отрывался от главного стола, как будто ей важно было следить за движениями отца и его гостей.

Сирик, который в церкви приобрел даже некоторое достоинство, теперь стал «сплошным животом». Он швырял в рот содержимое бесчисленных тарелок и подносов, хотя соседи по столу давно уже только пили вино.

Бетрис, которая не имела права находиться за столом, пока в зале оставалась Лойз — Фальк настаивал на соблюдении некоторых приличий, — сейчас пользовалась возможностью. Сверкая роскошной брошью из сокровищницы, она перегнулась через резную ручку кресла своего любовника, стараясь привлечь его внимание. Но Лойз заметила — она оставалась только наблюдателем, и чувства ее обострились, — что время от времени Бетрис искоса многообещающе поглядывала на лорда-командующего Гунольда. В то же время она искусно представляла на обозрение свои круглые белые плечи, выступавшие из платья.

Лорд Дуарт сидел, занимая лишь треть сидения своего кресла, задумчиво глядя в кубок, как будто читал в его глубине какое-то сообщение, которое предпочел бы не знать. Строгие линии одежды, мрачное лицо были неуместны на этом веселом собрании. Он не выглядел человеком, наслаждающимся пиром.

Она должна идти — немедленно! В кожаной одежде и кольчуге, поверх которой наброшен плащ, она стала смутной тенью среди множества теней в затуманенных винными парами глазах. Ее никто не заметит. И уже началась весна. Лойз сделала шаг, другой, но тут бессловесный приказ, который привел ее сюда, вернул к перилам балкона.

Гунольд, наклонившись вперед, разговаривал с ее отцом. Красивый мужчина, интереса Бетрис к нему следовало ожидать.

Гунольд сделал какой-то жест, и Фальк расхохотался, отзвуки его смеха долетели до ушей Лойз.

На лице Бетрис появилось выражение сильного отвращения. Она схватила Фалька за рукав, губы ее двигались, но слов Лойз не могла разобрать. Фальк даже не повернул к ней головы. Он оттолкнул ее с такой силой, что Бетрис упала на пыльный пол.

Лорд Дуарт встал, поставив свой кубок. Тонкими белыми руками с вздутыми синими венами он плотно запахнул на шее воротник мехового плаща, как будто один среди всех собравшихся ощутил холод, от которого оцепенела Лойз. Он медленно заговорил. Ясно было, что он против чего-то протестует. По тому, как он отвернулся от стола, ясно было, что он не ожидает вежливого ответа или согласия.

Гунольд засмеялся, а Фальк забарабанил кулаком по столу, подавая сигнал слугам. Старейший из посланников герцога, лавируя между столами, направился к лестнице, ведущей в его комнату.

Движение у двери, ведущей в зал. Там появились воины в полном вооружении и построились, образуя проход к помосту, на котором стоял главный стол. Шум слегка стих, когда ввели пленника. Лойз показалось, что это мужчина со связанными за спиной руками. Но она не могла понять, зачем на голову пленника одели мешок, так, что он шел, спотыкаясь.

Фальк вытянул руку, указывая на место между собой и Гунольдом. При этом он столкнул кубок Дуарта, все содержимое которого вылилось на рясу Сирика. Горячих протестов священника никто не заметил. Из кармана лорд Верлейна извлек два торговых диска, подбросил в воздух, они покатились по столу и упали так, что стали видны надписи. Фальк придвинул диски к Гунольду, давая ему право первого броска.

Лорд-командующий подобрал монеты, рассмотрел их, отпустив какое-то смешное замечание, и бросил. Мужчины наклонили головы. Затем бросил Фальк. Бетрис, несмотря на грубый отпор, подползла поближе, не отрывая взгляда от монет. Когда монеты легли, Бетрис снова ухватилась за рукоять кресла Фалька, как будто результат придал ей храбрости. Фальк рассмеялся и сделал шутовской жест в сторону гостя.

Гунольд встал и двинулся к концу стола. Стоявшие около пленника расступились, и лорд-командующий остановился перед ним. Он не стал снимать мешка с головы пленника, а принялся развязывать ремешки, удерживающие кожаную куртку. Рывком он сдернул одежду до талии, и все вскрикнули.

Под улыбки мужчин лорд-командующий схватил женщину за плечо. Проявив удивительную для своей хрупкой фигуры силу, он поднял пленницу на плечи и двинулся к лестнице. Не один Фальк выразил неудовольствие: намеченное развлечение ускользало. Но Гунольд покачал головой и продолжал свой путь.

Пойдет ли Фальк за ним? Лойз не стала дожидаться. Как она может справиться с Фальком? Или даже только с Гунольдом? И почему она должна помогать этой жертве Фалька, одной из многих? И хотя она понимала, что не следует делать этого, ноги сами несли ее, она продолжала действовать вопреки рассудку.

Лойз торопливо вернулась в свою комнату, обнаружив, что в новом наряде гораздо легче бегать. Снова на место легли массивные запоры. Девушка шагнула к щиту, не обращая внимания на отражение юноши в кольчуге. И вот щит отошел, превратившись в дверь.

За дверью было темно. Лойз придется опираться на память, на результаты многочисленных походов, которые она предпринимала с тех пор, как три года назад случайно наткнулась на эту дверь. По-видимому, теперь в Верлейне никто не подозревал о существовании этой разветвленной системы подземных ходов.

Ступеньки; спускаясь, она считала их вслух. Внизу проход, затем резкий поворот. Лойз держалась рукой за стену, стараясь определить кратчайший путь к цели.

Еще ступеньки, на этот раз вверх. Светлое отверстие в стене — один из глазков для подглядывания. Должно быть, жилая комната. Лойз, приподнимаясь на цыпочках, заглянула. Да, одна из спален.

Лорд Дуарт, выглядевший еще более сморщенным и старым без верхнего плаща с пышной меховой опушкой, стоял у очага, протягивая к огню руки. Рот его шевелился, как будто он не мог выговорить какое-то горькое слово.